миротворчество
Вчера последний российский миротворец покинул Косово. Начавшаяся в июне 1999 года лихим марш-броском наших десантников косовская эпопея завершилась. Ее главный итог: сформулированная и реализованная российскими генералами балканская стратегия принесла России гораздо больше ущерба, чем пользы.
Громкое начало
Вчера утром с аэродрома Слатина, расположенного недалеко от административного центра Косово Приштины, вылетел последний российский военно-транспортной самолет, на борту которого находились командующий российским воинским контингентом генерал-майор Николай Кривенцов, 50 солдат и офицеров его штаба, а также спецтехника. "Поставлена точка на проведении Россией миротворческой миссии в Косово",— сказал на прощание журналистам командующий. Значит, самое время подвести первые итоги косовской эпопеи, которая продолжалась четыре года.В начале июня 1999 года, когда война НАТО против Югославии близилась к концу, российский генералитет стал выражать открытое недовольство позицией МИДа и спецпредставителя президента РФ на переговорах с Западом Виктора Черномырдина. Военные говорили, что российские дипломаты и политики идут на чрезмерные уступки Западу и недостаточно активно защищают сербских братьев. На самом деле военных больше волновали судьба тогдашнего югославского президента Слободана Милошевича, которого они считали своим верным союзником, и возможное сближение России и НАТО. Генералы решили взять инициативу в свои руки.
В первых числах июня в условиях максимальной секретности группа из двух десятков высокопоставленных офицеров Генштаба разработала план молниеносной переброски 200 десантников из Боснии в Косово с целью занятия аэродрома Слатина. В дальнейшем там по плану генералов должны были приземлиться российские военно-транспортные Ил-76 с несколькими тысячами десантников из Пскова, Рязани и Иванова. Идея принадлежала генералу Виктору Заварзину.
Планом Генштаба время "Ч" было назначено на 11.30 11 июня. В 11.00 начальник Генштаба генерал Анатолий Квашнин лично позвонил президенту Ельцину, доложил о плане и попросил одобрения. Борис Ельцин план одобрил. Лишь после этого генерал Квашнин сообщил о плане тогдашнему министру обороны Игорю Сергееву. Глава МИД РФ Игорь Иванов узнал о нем еще позднее — от представителей госдепа США.
12 июня в 4.30 российские десантники, совершив марш-бросок из боснийской Тузлы через Белград и Приштину, прибыли на аэродром Слатина. Высокопоставленный чиновник Генштаба заявил тогда Ъ: "Благодаря твердой позиции и практическим шагам, предпринятым Генштабом, в Косово сложилась новая обстановка, с которой вынуждены считаться в НАТО. В Приштину мы пришли первыми, как когда-то в Берлин".
Опасное продолжение
Эйфория кончилась очень скоро. Второй этап плана — переброска подкрепления из России — оказался под угрозой срыва: Венгрия, Болгария и Румыния отказались предоставить воздушный коридор. Эта помеха оказалась для Генштаба неожиданной. Разрешение на пролет самолетов с десантниками в Боснию (для их плановой ротации) уже имелось, чем и решили воспользоваться генералы. Но в Софии и Будапеште резонно заметили, что ситуация принципиально изменилась, и намекнули, что Москве надо договориться с НАТО, а точнее, с США. Этим занялся МИД.Однако генералы и тут не успокоились. Генштаб стал форсировать события, приведя в состояние четырехчасовой готовности к вылету десантников в Иванове, Рязани и Пскове и самостоятельно направляя запросы в соседние с Югославией страны с требованием дать разрешение на пролет российских "бортов". В российском МИДе отмечали, что это не только дублировало запросы МИДа, но и ставило Москву в неловкое положение, вызывая во всем мире вопросы типа "кто в России ведает внешней политикой".
А российские десантники в Слатине оказались в ловушке — без запасов продовольствия и вооружения, а главное, лицом к лицу с отрядами албанских боевиков, жаждущих расправиться с русскими. К счастью, трагедии не произошло — прибывшие в Косово натовцы прикрыли русских коллег.
Высока была и политическая цена генеральской стратегии. Дело не только в том, что Генштаб поставил в дурацкое положение главу дипломатии собственной страны, который ничего не знал о его планах. Серьезнее то, что Россия и Запад оказались на грани конфронтации. В НАТО потом признали, что рассматривали вариант силового противодействия российскому блицкригу. А это означало войну России и НАТО.
Но и это еще не все. Провести блицкриг без согласия Слободана Милошевича российский Генштаб не мог. Взамен югославский президент мог потребовать только одного — поддержки на случай усиления давления на него со стороны Запада. А это могло на долгие годы стать миной замедленного действия под отношениями России и Запада. Ибо благодаря эффектному, но неэффективному марш-броску Москва едва не оказалась в заложниках балканского диктатора, отстранения от власти которого требовал не только Запад, но и население его собственной страны. К счастью для России, в октябре 2000 года югославы сами решили судьбу своего правителя, "освободив" Москву от обязательств перед ним.
Неутешительный финал
Однако логика, которой руководствовались в июне 1999-го генералы, продолжала довлеть над Москвой, мешая ей проводить более эффективную политику на Балканах. Даже когда стало ясно, что сербские демократы победили на выборах в октябре 2000 года, спикер Госдумы Геннадий Селезнев обвинил их лидера Воислава Коштуницу в совершении государственного переворота при помощи НАТО. "Членам НАТО удалось то, что у них не получилось в ходе агрессии против Югославии,— заявил спикер.— Коштуница провозгласил себя президентом в результате переворота. Эта эйфория, что власть может быть установлена кулаками, толпой, подогретой алкоголем и наркотиками, быстро пройдет. Эта власть будет нелегитимной и слабой".Пророчества господина Селезнева не сбылись. Но Москве пришлось потратить немало усилий, чтобы установить нормальные отношения с новыми властями в Белграде. Осенью 2000 года Владимир Путин пригласил Воислава Коштуницу в Россию и похвалил югославского коллегу за "сдержанность и правильно выбранную тактику", благодаря чему "Югославии удалось без крови выйти из трудной ситуации и найти решение по выведению страны из международной изоляции". Москва наконец-то сделала ставку на Воислава Коштуницу. Но это был несколько запоздалый ход.
Новый югославский президент стремительно терял поддержку в народе и, пытаясь сохранить власть, вступил в союз с соратниками Слободана Милошевича. Но Москва продолжала упорно поддерживать господина Коштуницу, даже когда стало ясно, что он проиграл своему оппоненту премьеру Зорану Джинджичу и в феврале нынешнего года вынужден был покинуть сербскую политическую сцену. А после убийства сербского премьера-реформатора глава комитета Госдумы по международным делам Дмитрий Рогозин позволил себе заявить: "Даже неважно, кто стрелял — выстрелы были спровоцированы той политикой, которую проводил премьер Джинджич. По сути, он действовал против сербов, в угоду иностранным интересам под нажимом извне". Сербы восприняли слова российского политика как оскорбление. И российской дипломатии пришлось снова срочно выправлять ситуацию, приглашая одного за другим белградских политиков.
"Балканская политика Москвы порой напоминает логику человека, который покупает пляжные тапочки к концу летнего сезона, когда все уже присматриваются к сапогам",— посетовал как-то корреспонденту Ъ один балканский дипломат. Политика Москвы на Балканах действительно почти всегда опаздывает. Россия, как правило, ориентируется на политиков, которые уходят с политической сцены. Но это, похоже, не главная проблема российской балканской политики. Главная связана с нынешним выводом российских миротворцев.
Еще год назад министр обороны Сергей Иванов заверял: "Полного ухода российского контингента из Косово не планируется". Предполагалось, что россияне останутся в ключевых местах — в американском секторе и на аэродроме Слатина. Однако уже нынешней весной миротворцам был дан приказ уходить. Наряду с официальными комментариями, что делается это в целях экономии финансовых средств и с учетом стабилизации обстановки в крае, звучали и иные объяснения из близких к военному руководству кругов: мол, нам незачем иметь дело с правительством, которое ориентируется на Запад.
В этом, видимо, и состоит ключевая проблема. Логика "косовского блицкрига" предполагает наличие политиков-марионеток (или тех, кто за таковых себя выдает). Однако их времена прошли. В Восточной Европе уж точно. В отношении же политиков, которые ориентируются на Запад (являющийся, по словам российского президента, нашим стратегическим союзником), однако не поворачиваются спиной к России, эта логика пасует. И если политика следует этой логике, она тоже становится несостоятельной. Таков, пожалуй, главный урок завершившейся вчера для России косовской эпопеи.
Без его усвоения останется принять на веру слова генерала Кривенцова, сказанные им вчера: "Никто не может сказать, что Россия уходит с Балкан — здесь, в Косово, остаются 122 российских милиционера, которые будут поддерживать правопорядок".
ГЕННАДИЙ Ъ-СЫСОЕВ