В сети разлетелось видео, на котором губернатор ХМАО — Югры Наталья Комарова, забыв о включенном микрофоне, рассказала о «забаве» — как разрабатывать строительные проекты, чтобы через два месяца стройка останавливалась и всё переделывалось по смете. «Там все в доле», — сказала Комарова, не зная, что она в прямом эфире. Как именно можно «быть в доле» и какие способы обогащения работают во время строительства при госзакупках, The Insider рассказали глава Transparency International Илья Шуманов и бывший глава капитального строительства одного из крупнейших регионов России на условиях анонимности.
Что сказала глава ХМАО
В нашумевшем видео губернатор региона Наталья Комарова беседует со спикером гордумы Когалыма Аллой Говорищевой. Последняя отмечает, что «нужно, чтобы подрядчик строго соблюдал сроки строительства». В ответ Комарова говорит: «У нас есть такая забава, игра, да: проектно-сметную документацию разрабатываем сразу таким образом, чтобы через два месяца останавливать строительство и переделывать по смете. Там все в доле».
«В техзадании вентиляция есть, а в смете на нее заложено ноль рублей»
По словам экс-главы капитального строительства одного из крупнейших регионов России, проблема с переделыванием строительных проектов существует, и причина этого — непрофессионализм заказчиков строительства, то есть чиновников, а также то, что вся процедура подготовки к строительству уже много лет «кривая». В частности очевидно, что первый этап — составление сметы — не соответствует реалиям, то есть ценам рынка. Это старая проблема ценообразования в строительной отрасли — сметы создаются на основе базисно-индексного метода сметного нормирования (БИМ). Он лежит в основании составления всех смет. Это расчет сметной стоимости строительства, при котором берут цены на материалы и работы в базисном уровне и умножают на утвержденные индексы.
Базисные цены находятся на уровне 2001 года, они переводятся в текущие цены при помощи индекса, который ежегодно обновляет Минстрой РФ. Несмотря на это, разница между ценами на материалы в государственных сметах и на рынке в реальной жизни с каждым годом увеличивается, к 2020 году разрыв мог достигать 70%, так как установленные индексы тоже не соответствуют реалиям. В декабре 2020 года вице-премьер Марат Хуснуллин заявил, что с 2022 года ценообразование перейдет на более эффективную ресурсно-индексную модель, переход был назначен на второй квартал 2022 года, однако в апреле 2022 года его сдвинули — на 1 января 2023 года. Только после перехода на новую модель расчет цен будет вестись по показателям 2022 года.
«Во-первых, проблемы с базисными ценами БИМа 2001 года. Во-вторых, ситуация с ценой стройки усугубляется на этапе конкурсного выбора подрядчика, который от сметы БИМ еще “отрезает кусок” тендерным снижением стоимости. Я категорически против торгов с такой методикой. В-третьих, одна из самых тяжелых причин, — это полнота проектной документации. Плохой проект экспертиза не выпустит, а вот неполный — да. Это мало кому известный парадокс. Цитирую экспертизу: “Мы смотрим соответствие техзаданию, нормативам, а не идеальным параметрам. А за полноту проекта отвечает заказчик”.
Пример: в технической части проекта вентиляция есть, а в смете стоимость вентиляции равна нулю, так как надо было уложиться в бюджетные лимиты. Экспертиза проект пропускает, вентиляцию делать надо, но за чей счет? Такие “ляпсусы” проекта горе-строители умудряются сразу не заметить или видят, но получают “вексель” от заказчика, что, мол, потом всё решим, и подписывают контракт, а через 2–3 месяца после начала строительства все три причины суммируются, и вот тут начинается упомянутая карусель:
- остановка стройки;
- корректировка проекта;
- новая экспертиза;
- расторжение контракта;
- новые торги.
А бюджетный процесс не ждет, год закончился, средства не освоены, уходим на корректировку бюджета субъекта.
Что имеем в итоге: 1–1,5 года потеряно, объект стоит, либо строится подрядчиком на свой страх и риск по старым сметам. Но корректировки потихоньку идут. Выглядит всё это не очень симпатично, но это не обязательно какое-то “в доле”. Это, к сожалению, в основном — вопиющий и очень распространенный сейчас непрофессионализм заказчика. Несмотря на то, что это “в-четвертых”, на самом деле это и есть первопричина».
«С рынка ушли иностранные компании, и всё превратилось в коррупционное поле чудес»
Глава Transparency International Илья Шуманов подтвердил слова собеседника The Insider, а также отметил, что коррупционная составляющая появляется на попытках обхода недостатков проекта. То есть заказчик и подрядчик «договариваются», стройка фактически идет не по проекту, сам проект меняется постфактум. Сейчас же к этой схеме добавилась еще и проблема санкций: из-за войны в Украине из РФ ушли многие иностранные производители стройматериалов и оборудования, отечественных аналогов у многих нет. Проекты приходится переделывать повсеместно, соответственно менять смету, повсюду останавливаются стройки. Из-за этого появляется множество вариантов для «договоренностей» между подрядными организациями и чиновниками — заказчиками работ.
Остановка и срыв сроков строительства невыгодны всем, но отдельно от этого страдает подрядчик, на которого чиновники всегда возлагают вину за провал. И речь не только о репутационных потерях, но часто и о внесении в «черный список» подрядчиков. Это значит, что в дальнейшем компания не сможет принимать участие в тендерах — только через регистрацию нового юрлица.
«Это игра, и органы власти играют с подрядчиком, который получает государственные деньги на строительство. С первых месяцев, как правило, подрядная организация понимает, что проектная документация не соответствует тому, что надо строить: часто не спроектированы отдельные элементы конструкций, указаны другие типы материалов, или пожарные кладут одну сигнализацию, а надо было другую и так далее. После этого требуется внесение изменений в проектно-сметную документацию. Она отправляется на государственную экспертизу, в рамках этой экспертизы ее дорабатывают, корректируют (а это отдельный конкурс на доработку), потом она возвращается к подрядчику, он вносит изменения в смету и заново строит. И так по кругу.
Проектная организация вынуждена соблюдать сроки, находить материалы и оборудование, которые заложены в проект. И чаще всего это иностранные материалы и продукты. С учетом того, что многие компании сейчас ушли из России, многие проекты приходится перерабатывать с нуля без аналогов, что затягивает сроки и срывает большое количество работ. Сейчас это коррупционное поле чудес, когда подрядчик, выиграв конкурс и получив на руки проект, будет каждый день открывать для себя что-то новое и перепроходить госэкспертизу.
Про то, что там все в доле — это как раз про систему государственного контроля, когда изначальная проектная документация составляется кое-как, потому что они всё сваливают на подрядчика, а подрядчик — на субподрядчика. Что касается ХМАО, то там какое-то космическое количество объектов с сорванными сроками ввода в эксплуатацию: на контроле у Бастрыкина уже десятилетие несколько школ недостроенные стоят. ХМАО — это необычный регион, там суровые условия для жизни, и объектов с сорванными сроками там предостаточно. Может быть, это и есть как раз тот самый коррупционный срез».
